Вячеслав Ольховский: «Телевидение делает популярным, но не любимым»

Устав от бесконечного круговорота напомаженных звездолиц, интересно было познакомиться с человеком, который в этот конвейер не вписывается. Попытаться понять артиста, не обиженного талантом, но не участвующего в жестокой погоне за хрустящими бумажками. Именно такое впечатление производит певец Вячеслав Ольховский.

– Вячеслав, как начался ваш путь на сцену?
– Моя мама очень хотела, чтобы я пел. Мне было пятнадцать лет, голос только начал формироваться, и я отправился в Баку поступать в музыкальное училище. На прослушивание пошел к учителю Муслима Магомаева. Сказали прийти после армии. Пока служил в оркестре – играл на фортепиано, теорию читал. У оркестра была своя студия, там и занимался.

– А как в Москве оказались?
– Поехал за высшим образованием. Поступил в Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных, сейчас это уже академия. Там и получил две специальности – педагога и музыканта. Целых девять лет учился петь. Сегодня, наверное, так много уже никто и не учится.

– По образованию, выходит, вы классический певец. Как же вас занесло на эстраду?
– В молодости я, конечно же, исполнял партии Алеко и Фигаро. Но всегда хотел быть концертным певцом. Много выступать, ездить на гастроли. А в опере спел шесть-восемь партий в месяц, и все. Скучно. Хотя образование научило меня ценить классическую музыку, особенно итальянскую оперу.

– Какую музыку еще любите?
– В списке любимого многие годы значатся «Битлз», Том Джонс, Элвис Пресли, Фрэнк Синатра.

– В вашем списке нет фигур нашего шоу-бизнеса. Мне, кажется, это не случайно или я ошибаюсь?
– Шоу-бизнес у нас на первобытном уровне. Это не просто несерьезно – это все пошло. Раздражает отсутствие текста, отсутствие музыки, отсутствие голоса. Нет в наше время композиторов, равных Бабаджаняну или Пахмутовой. В формате только «поющие трусики». И это не только мое мнение. Знал бы я, какой станет наша эстрада, возможно, нашел бы себе другое занятие в жизни.

– Как, по-вашему, связаны сегодня мастерство и популярность, всегда ли вытекает одно из другого?
– Популярность... Есть артисты популярные, а есть любимые. Телевидение делает популярным, но не делает любимым. Например, певцы, исполняющие романсы... Их нет на экранах, тем не менее у них много концертов. Это – настоящее, без мишуры, без налета голубизны, без вульгарности. Но сейчас на ТВ жесткий формат: ни мужчина, ни женщина, ни таланта, ни текста. Не важно, как человек поет, главное – раскрутка.

– А вы сами пытались прорваться на ТВ?
– До сих пор пытаюсь. Хочу доказать, что эстрадный певец может обладать и голосом, и внешностью. Но меня боятся показывать, говорят неизвестный, рейтинга не будет. Однако я не расстраиваюсь. Тем более, мои попытки не так уж неудачны (смеется). Однажды участвовал в программе «Давай поженимся». И меня выбрала девушка, тоже певица, мы с ней, как потом выяснилось, раньше работали вместе. Закончилась программа, поблагодарили друг друга за интересный опыт и неплохой пиар, а потом разошлись. Но что значит эффект телевидения! Ко мне несколько недель подходили люди на улицах и спрашивали, чем у нас все закончилось.

– Наверно, это и заставляет молодых исполнителей во что бы то ни стало стремиться на телевидение, обеспечивающее моментальную известность?
– Я не осуждаю их за то, что они пускают в ход локти и зубы. Нужно пробиваться, делать клипы, постоянно работать. Но при этом не забывать о нравственных нормах. О гордости. Не превращаться в товар, продаваемый продюсером.

– Вячеслав, вы работали и за границей, и на Родине. Многие сегодня считают, что за рубежом лучше строить карьеру.
– За границу я уехал в неспокойные 1990-е, когда было очень сложно с работой. Заключил контракт и полетел в Мексику. Потом выступал с концертами в Латинской Америке, Италии, Испании, Франции, Греции. Но как только политическая ситуация нормализовалась, сразу же вернулся. Певец должен быть все же певцом своей страны. Больше уезжать не хочу. Публика, конечно, здесь и там артистов принимает по-разному. За рубежом люди не стесняются показывать свои эмоции, говорить комплименты, а у нас какое-то лениво-прохладное отношение к артистам. И с годами оно только остывает. Хотя излишних проявлений чувств тоже не люблю. Например, когда караулят у дома, шумят, на асфальте признания пишут. Перед соседями неудобно. Им и так регулярно приходится меня слушать, я ведь занимаюсь дома. Когда уезжаю, шутят: «Что-то, Слава, ты не поешь, скучно стало».

– Говорят, вас в Ватикане слушал и благословил сам Папа Римский?
– Да, в 1995 году. Та поездка получилась случайно, в последний момент мне пришлось заменить другого певца. Нас принимал Папа Римский. Инструментов не было, и я исполнил а капелла старинную итальянскую арию «Диагнаре». Папа был в восторге, благословил и сказал на прощанье: «Бог дал вам талант, постарайтесь пронести его через всю жизнь».

– А что, по-вашему, недопустимо для профессии певца?
– Петь под фонограмму! Я всегда пою живьем. Надо уважать своих слушателей, которые покупают билеты, выкраивают для концертов свободное время. А фонограмма... Это все равно, что вместо выступления балерины включить видеопленку.

– Вам, вероятно, говорили, что вы внешне немного похожи на Александра Серова. Не возникало из-за этого каких-либо курьезов?
– Случалось. В Доме литераторов когда-то был отличный буфет. Я в ту пору носил очки, стрижка у меня была покороче, и я очень даже напоминал Сашу Серова. И меня одна девушка с ним перепутала. Подошла и с восхищенным придыханием попросила автограф. Я подумал, если сейчас скажу, что я не Серов, точно в обморок упадет от разочарования. Решил подыграть. Сделал комплимент, дал автограф. Через некоторое время она снова подходит: «Ой, Вячеслав, ну зачем вы так?» Я говорю: «Хотел вам сделать приятное, вы ведь очень его любите».

– В прошлом году вышел ваш альбом The best. Думаете ли записывать новый, и какие песни там будут?
– Да, конечно, о любви. Может, в новый альбом войдут уже и мои песни – я сочинил несколько лирических мотивов. Но сейчас все силы направлены на подготовку к концерту памяти Муслима Магомаева, который пройдет 27 октября в Центральном доме ученых. Для меня это очень важное выступление. Муслим Магомаев сильно повлиял на мое творчество и становление. У меня ведь тембр голоса похож на магомаевский. В училище иногда называли даже «маленьким Магомаевым». Помню, приехал к нему в гости. Мы вместе пели, он аккомпанировал на фортепиано. Хвалил. Муслим Магомаев был легендарным певцом, которого слушали с благоговением: «Тихо, Магомаев поет!». Этот концерт – моя ему благодарность.

Автор: Беседовала Мария ЦЫГАНКОВА
№39, 21 октября 2009